Великий человек: непринужденное общение с людьми

09.04.2018

Великий человек: непринужденное общение с людьми

Будешь в КНДР – увидишь в детских яслях и садах впечатляющую картину: на простой скамейке в саду сидит Президент Ким Ир Сен с широкой улыбкой на лице, вокруг него детвора – один мальчонка с улыбкой вкось надевает президентскую шапку, а другой крепко обнимает двумя руками ему шею и шепчет ему на ухо. На картине изображена непринужденность, простота, теплота лидера страны в общении с детьми. Картина эта исторического значения показывает, каковы отношения вождя с народом, в частности, с детьми.

Уместно напомнить, что в октябре 1971 г. токийский губернатор Японии Рёкити Минобэ посетил Пхеньян. Он побывал в разных местах КНДР, на него произвела глубокое впечатление изменяющая свой облик социалистическая Корея. Но ему непонятно было одно: что позволяет Ким Ир Сену свободно ездить куда угодно – и на предприятия, и в деревню. Сомнение было вполне понятное: японский гость хотя был в самой высокой должности столицы, но губернатор не мог свободно ездить и ходить по улицам. И он об этом сказал на встрече с Ким Ир Сеном. Лидер КНДР ответил: я делаю добрые дела на благо народа, и мне незачем бояться народа; еду спокойно куда хочется; я еду к рабочим на стройку дома, на завод, еду в деревню и порой там ночую.

Ким Ир Сен несомненно был высшим руководителем народа, был общепризнанным в мире выдающимся политическим деятелем. Однако между ним и народом не было никакой отчужденности.

Для него не было более ценного, более радостного времени, чем при общении с простыми людьми. Ему было очень жаль, что большая занятость делами не давала ему чаще побывать среди них, среди детворы. Когда он видит, как упрекают сотрудники неожиданно приходящих повидаться с ним, ему было жаль и даже обидно.

Он сказал своим помощникам: мне хотелось бы подчеркнуть вот что – не мешай мне встречаться с людьми в непринужденной обстановке. Еду на завод – рабочие окружают меня и без стеснения изливают свою душу, а в деревне я беседую с крестьянами лицом к лицу. Нельзя запрещать это. Народ желает увидеться со мной, а мне хочется встречаться, поговаривать с ними. Я рад встречаться с народом, а народ считает счастьем встречу со мной. Конечно, я вас понимаю – вы можете беспокоиться о моей личной безопасности, но это, я бы сказал, напрасная забота. Наш народ от души верит в Трудовую партию, душой поддерживает ее. Я твердо верю в народ, уважаю его, сердечно добавил он.

Между вождем и народом нет никакой отчужденности при общении. Такие отношения свойственны только корейцам, ведомым безгранично скромным, простым отцом народа.

К слову сказать, у Ким Ир Сена не было особо определенного времени и места для выполнения своих служебных обязанностей. Общение с простыми людьми – для него рабочее время. Там, где он сидит с ними лицом к лицу, его рабочее место для ведения партийных, государственных дел. Везде, где народ, – на предприятиях, в селах, на шахтах и рудниках, в рыбацких поселках, на производствах, в жилых домах, общежитиях, в залах заседаний, в школах – и даже под деревьями у дорог, у завалинок сельских домов, в вагонах мчащегося поезда он всегда непринужденно общался с простыми людьми. Побывает в деревне – вместе с крестьянами сидит на большом соломенном мате на пока еще не упорядоченном дворе молотильни или просто на травянистом лугу, чтобы советоваться с ними о земледелии. Побывает на заводе – сидит прямо под деревом в кругу рабочих, чтобы обсуждать о проблемах производства.

Когда-то ему довелось встретиться с крестьянами, которые прибежали прямо с прополки. Он посоветовал им сидеть под тенью дерева и сказал: «Здесь, под тенью, надо сидеть крестьянам. Ведь они работали на поле в поте лица. Мне здесь лучше», – и он сел там, где палит солнце, начал беседовать с ними.

Однажды главред индийской газеты «Индиан таймс» приехал в Пхеньян, чтобы поздравить Ким Ир Сена с его 55-м юбилеем. В то время Ким Ир Сен руководил делами на месте на периферии. Гость из Индии поехал туда, чтобы увидеться с ним. Поздоровавшись с гостем, он отметил: вообще я не люблю отмечать день своего рождения. В этот раз тоже. Если я был бы в Пхеньяне, то руководящие работники, многие другие, наверное, могли бы идти ко мне, чтобы поздравлять меня с днем рождения. И поэтому, чтобы избежать и этого, а главное, руководить делами на месте, я нахожусь на периферии. «Мне лучше бы быть среди рабочих и крестьян, чем быть в Пхеньяне на банкете по случаю моего юбилея»,– добавил он.

Его высочайшая человечность, непринужденность в обращении с простыми людьми еще более умножала его достоинство, авторитет, престиж. Светлый облик величайшего из великих людей еще более глубоко запечатлелся в сердцах людей мира.